The проба.

[VuddyBird]

Проба пера десс ^^

Название:Любви моей ты боялся зря...
Автор:  Остроухий Хаул с Лисенком в кармашке Шляпы
Фэндом: След
Персонажи: Майский/Тихонов, Майский/ОЖП, Белая
Рейтинг: PG-13
Жанры: Ангст, Hurt/comfort, Романтика, Слэш (яой)
Предупреждения: ОЖП, OOC
Отказ от прав: Не моё и блаблабла.


Незадолго до рассвета тихо скрипнула дверь лаборатории, впуская прохладный сквозняк и свет ярких ламп. На пороге появилась взъерошенная Белая – не то злая, не то совершенно замученная бессонными ночами. Стянув с вешалки халат, она быстро накинула его на плечи и шагнула в глубину идеально чистого помещения и замерла. В принципе, давно пора было привыкнуть, что по ночам в этой лаборатории часто кипит жизнь. Вернее, жизнь одного гениального и невинного создания, с солнечными кудрями и темными выразительными глазами. Но дело закончилось еще вечером, всех распустили по домам. Увидеть здесь Ивана было как-то… неправильно. К тому же…
Тихонов сидел ровно, словно проглотил палку. Такая поза была больше свойственная Круглову или Рогозиной. Но уж никак не молодому парню, который привык изворачиваться и забираться куда угодно. Положив подбородок на переплетенные пальцы, он смотрел прямо перед собой, практически не мигая. В монитор. В темный, погаснувший монитор. Интересно, и сколько он уже так сидит? Таня смутно припомнила, что когда покидала здание своей службы, Иван сидел точно так же и уверял, что уже собирается домой и вот-вот уйдет. Не ушел.
— Вань? – Девушка заискивающе посмотрела на биолога и нахмурилась, не получив ответа. – Земля, прием!
Небольшая прохладная ладонь легла на чужое плечо, пытаясь привлечь внимание. Блондин вздрогнул и резко обернулся, прокручиваясь на стуле и едва не снося со стола клавиатуру. Брови девушки вопросительно приподнялись, а рука так и осталась протянутой, сжимая пустое место.
— Ты чего шугаешься, как новоявленный убийца? – Ироничная улыбка растянуло тонкие губы, но тут же погасла, когда Белая взглянула в карие глаза.
За время их службы она многое видела в этих глаза: радость, грусть, обиду, отчаянье и даже жажду убийства. Но такой болезненной тоски еще никогда не было. Она [тоска], словно туман, застилала ясные глаза, скрывая за собой что-то неуловимое. Тихонов был бледнее, чем обычно. В темноте очертания лица стали еще острее, превращая и так нескладное тело в угловатое и какое-то игрушечное. Облизнув сухие губы, парень попытался улыбнуться, опуская глаза и скользя взглядом по полу.
— Задумался. А ты чего сегодня ни свет, ни заря? – Вроде обычный голос, но что-то в нем совершенно не похоже на обычного Ваню. – Что-то снова случилось? Убили убийцу убийцы?
Ваня пытался шутить, но при этом не сиял, как обычно. А, скорее, отмахивался просто из вежливости. Белая опустилась на свободный стул, внимательно изучая напарника.
— Дома у меня действительно что-то вроде места преступления, но это не очень важно. Просто не было желания там дальше сидеть. – Таня неопределенно повела плечом. – А ты у нас из-за чего полуночничаешь?
Тихонов вздрогнул, как от хорошей оплеухи и отвернулся, быстро что-то нашаривая на столе. Это уже совершенно не лезло ни в какие ворота. Но стоило девушке придумать, как вывести Ивана на чистую воду, тот снова повернулся к ней и протянул лист бумаги.
— Передай Рогозиной, пожалуйста, когда увидишь. Скажи, что я за свой счет сегодня возьму выходной. Да, и завтра. – Ваня встал и быстро побросал свои вещи в рюкзак, который выудил из-под стола. – Не очень хорошо себя чувствую. Наверное, переутомился. Последнее дело было тяжелым. Спасибо, Тань.
Поднявшись на ноги, парень быстро содрал с себя халат, закинул на плечо сумку и, не глядя на опешившую девушку, покинул лабораторию. Белая глянула на часы. Половина седьмого утра. Она на работе. Тихонов ушел, напряженный и уставший. День уже начался совершенно неправильно. Посмотрев на листок в своих руках, девушка возмущенно сжала кулак.
— А перед Рогозиной отдуваться мне!?
***
— Эй, соня! Подгоревшую яичницу будешь? Я немного отвлекся… Но она вполне съедобная! Вроде.
— Послушай…
— Ты куда-то уезжаешь? Вызывают?
— Нет.
— Снова?..
— Нет, не снова. Я действительно влюбился. Она необыкновенная. В этот раз все серьезно. Я думаю, что хочу жениться.
— «Думаю, что хочу» и «хочу» — совершенно разные вещи.
— Ты о чем?
— Да нет. Это так. Мысли вслух. Все в порядке.
— Ты не сердишься?
— С чего? Мы так и договаривались – до сего момента.
— Вань…
— То есть, ты завтракать не будешь? Отлично, мне больше достанется.
— Вань.
— Давай, давай, иди уже. Вижу по глазам, что не терпится. Если что забыл, я тебе передам на работе. Увидимся.

— Майский! – Громогласный голос полковника врывается в голову и разбивает зеркало воспоминания, возвращая в реальность. – Ты не выспался, что ли?
На него смотря несколько пар глаз. Удивленно, тревожно и насмешливо. Такие разные глаза. Не те. Не те глаза. В руке треснувшая ручка. На мониторе очередной труп. Золотистые волосы, нескладное тело. Нет! Майор подорвался, вглядываясь в тело, невольно замирая. Медленно выдохнул, увидев в папке Круглова лист с чужим именем и, тряхнув головой, сел обратно. Его трясло немного, поэтому пришлось судорожно вцепиться в измученную шариковую ручку.
— Простите. Задумался. – Майский улыбнулся, стараясь выглядеть как можно веселее.
— Очередная бедная девушка, которая клюнула на твои прибамбасы? – Котов недовольно посмотрел и отвернулся, глядя куда-то в сторону. Блюдет нравственность.
Безумно захотелось послать этого аристократичную сволочь куда подальше, но Галина строго посмотрела и вновь повторила все то, что говорила ранее. Убит. Где. Как. Труп в морге. Нет личности. Попросите Безозерова пробить по базам пропавших. Стоп. Белозерова?
— А Тихонов куда делся? – Сухо спросил майор, глядя на начальницу. Та глянула на Белую.
— Взял пару дней выходных. Он совсем плохо выглядит. – Татьяна внимательно наблюдала за другом, в глазах которого мелькнуло то же, что и в глазах Ивана. Но снова осталось без названия. – Переутомился после последнего дела. Сергей согласился его подменить.
— Надеюсь, теперь, когда все вопросы между бойцами решены, — Рогозина глянула одобрительно, но строго, — можно приступить к работе. – Пауза. – Вы еще здесь?!

-Тань! – Майский догнал девушку в коридоре. – Ты идешь пули сравнивать?
— Естественно. – Белая поглядела весело. – Не в клуб же. А что? Хочешь со мной?
— В другой раз, хорошо? – Вежливо отказался майор, замялся, но все же решился. – Танюх, а что, Тихонов действительно так плохо выглядел?
— Измученно он выглядел. Небось, как обычно, несколько дней не спал. – Капитан улыбнулась. – Когда я пришла, он спал сидя с открытыми глазами. – Пожала плечами. – Потом схватил сумку, отдал заявление и сбежал. Отсыпается, небось. Сидит там, кушает. Телевизор смотрит. Или читает.
Таня изобразила дикую зависть, стараясь рассмешить Сергея, но тот лишь кивнул в благодарность и отправился дальше по коридору, скрываясь за поворотом.
***
Телефонная трель вырвала парня из сна, в который он только-только провалился. Недовольно сморщившись, Ванька нащупал телефонную трубку и сунул под подушку. Звон стал тише, но не унимался. Мысленно обещав смерть тому, кто докапывается до программиста, средь бела дня, в законный выходной, он перевернул телефон, глядя на экран. «Майский». Сон как рукой сняло. Первой мыслью было – что-то случилось, не справляются, срочно нужна помощь. Лишь это подвигло взять трубку.
— Тихонов.
— Вань, это Майский. – В трубке шумит улица и проезжающие машины.
— Что случилось? Трудное дело? Мне нужно приехать?
В трубке произошла заминка. Либо Сергей впал в ступор, атакованный таким количеством вопросов. Или связь такая. Ответили только через несколько секунд.
— Нет, Белозеров пока все тянет. Страдает, что один все делает, но справляется. – Снова замолчал. – Белая сказала, что ты плохо выглядел.
— Ты позвонил мне, рано утром, чтобы оповестить, как обо мне отозвалась Белая?
— Нет, я… — Молчание.
— Утром некоторые люди имеют привычку спать. Прости, Сереж. Созвонимся позже.
Захлопнув телефон, Тихонов упал на подушку и закрыл глаза. Вот зачем он позвонил? Ванька смог уснуть совсем недавно и надеялся проспать до вечера. Оставался бы еще один день, чтобы привести мысли, да и дом в порядок. Неожиданно опустевший, он был слишком большим. Сев на кровати, парень снова обвел взглядом комнату. Наполовину свободные полки. Наполовину пустые ящики. Стойка с дисками, лишившаяся всех боевиков и ужастиков. Отсутствующие коробки с патронами – запаска. Ни одной чужой вещи. Совершенно пустой дом.
Поднявшись на ноги, Ваня, босоногим, отправился на кухню. В животе неприятно заурчало. Сон и голод – большая проблема всех программистов. Сон был. Еды не было. В холодильнике осталась одинокая бутылка чужого пива и лимон. Закрыв дверцу, Тихонов сел за стол и положил голову на руки. Расклеился совсем как мальчишка. В чем дело? Он взрослый человек. Мужчина, как-никак. Надо просто осознать то, что снова один. Снова сам за себя. Приходя с работы, холодильник не будет сам по себе заполняться едой, ванна – водой, кровать – бельем и теплом.
Повернув голову, Ваня с удивлением увидел чужую чашку. Не забрал? Естественно, не пустил же на кухню! Резкий рывок – хоть что-то осталось. Нога зацепилась за штанину домашних брюк, полу-падение вперед и громкий звон стекла. В свете солнца осколки приятно переливались всеми цветами, какими только можно. Майский всегда любил яркие кружки. Проведя подушечками пальцев по краям маленьких частичек кружки, Тихонов вздохнул.
-Моей любви ты боялся зря… Не так я страшно люблю. – Произнес громко и четко, не обращаясь ни к кому, и взывая ко всем сразу. Бросив весь мусор на полу, Ванька пошел в комнату. Сумка нашлась на самом пороге, брошенная по приходу. В одном из карманов нашелся самый лучший предмет, единственный, способный успокоить расшатанные нервы начальника компьютерного отдела – Кубик Рубика. Число Бога? На время? Что угодно.
Опустившись на пол, опираясь спиной о кровать, Тихонов начал быстро щелкать этой чертовой игрушкой. До вечера теперь у него есть занятие. А дальше – придумает.
***
Как же он ошибался. Всевидящие Боги, как он мог так ошибаться? Назвать эту ненормальную истеричку «необыкновенной»! Хотя, возможно, майор был сам виноват. Именно ли звонок со сценой ревности поставил точку? Или все закончилось раньше, так и не начавшись? Когда она приготовила макароны, вместо подгоревшей яичницы? Или когда вместо довольной улыбки, она возмущенно посмотрела, заметив продукты в холодильнике? Или когда она отказалась идти в ту самую закусочную, недалеко от его работы, с самым сладким кофе и булочками? Виновата ли она?
Дело вновь вытянуло из Майского все жилы. Погоня, крики, стрельба, и ошибки, ошибки, ошибки. Но преступник не ушел. Надо же было так проколоться – уронить зубочистку за кресло, когда вытаскивал тело. Глупо. Рогозина вновь всех похвалила, отпустила по домам, но завтра быть как штык!
Силы как-то быстро исчезали, хотя вроде лето на дворе и даже не жарко. А в теплом ветре, что бил в лицо, почему-то послышался знакомый смех. Такой озорной, немного ехидный и детский. Который всегда сопровождал шутки и розыгрыши по вечерам.
Сколько раз майор уходил к другим и был неизвестно где, выключив телефон и пропадая на несколько дней? Сколько раз он бросал Ваньку одного расхлебывать дела, успокаивая новую пассию? Сколько раз он подводил?
Но сколько раз Иван открывал дверь, улыбаясь возвращению? Сколько раз укладывал спать в лаборатории, укрывая своей курткой и запрещая будить до утра? Сколько раз позволял перешагнуть грань разумного, когда Майского ломали будни и постоянная суета?
Разве он чего-либо требовал? Хоть когда-нибудь? Может, только возвращаться в итоге?
Тяжелая сумка оттягивала плечо, пока мужчина поднимался по лестнице. Ведь если остался хоть маленький шанс, что пустит обратно, что еще ждет. Может, сможет улыбнуться и вновь пустить? И, на этот раз, он [Майский], постарается не уходить больше. И чаще ночевать дома… Пусть только разрешит!
Дверной звонок у Ваньки всегда был тихий, но пронзительный. Из глубины квартиры слышится грохот и брань. Тихие шаги и вкрадчивый голос:
— Кто?
Набрать в легкие воздуха, собраться и… Дверь открывается сама, а на пороге стоит он. Немного помятый, чуть-чуть сонный, слегка замерший, спокойный и вежливый. Смотрит храбро, но с каким-то невыносимым отчаяньем в глазах. На ручке двери пальцы сжались до побелевших костяшек.
— Вань, я…
Дверь раскрывается шире, пропуская внутрь. Шагает чуть дальше, позволяя войти.
— Заходи. Еще успеешь выпить своё пиво, и завтра сесть за руль. – Голос звучит спокойно и тихо. Но ни кали претензии, словно ничего и не было.
Майский шагает в квартиру, машинально ставя сумку у тумбочки и стягивая куртку. Он еще не очень верит, что снова здесь – полноправно и без криков. А Ваня, прислонившись спиной к двери, наблюдал за майором, растерянно оглядывавшимся и, видимо, терзавшимся различными вопросами, и улыбался.
Почему пустил? Почему не выгнал? Где крики и выяснение отношений? Что он с этого будет иметь?
Увы, никому не понять.